Неточные совпадения
Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в коляске, за старого князя. Когда он приблизился к коляске, он увидал
рядом со Степаном Аркадьичем не князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке, с длинными
концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
Чичиков, стоя перед ними, думал: «Которая, однако же, сочинительница письма?» — и высунул было вперед нос; но по самому носу дернул его целый
ряд локтей, обшлагов, рукавов,
концов лент, душистых шемизеток и платьев.
Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным
рядам свай, где, на самом
конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению.
Не без труда и не скоро он распутал тугой клубок этих чувств: тоскливое ощущение утраты чего-то очень важного, острое недовольство собою, желание отомстить Лидии за обиду, половое любопытство к ней и
рядом со всем этим напряженное желание убедить девушку в его значительности, а за всем этим явилась уверенность, что в
конце концов он любит Лидию настоящей любовью, именно той, о которой пишут стихами и прозой и в которой нет ничего мальчишеского, смешного, выдуманного.
Пред ним встала картина, напомнившая заседание масонов в скучном романе Писемского: посреди большой комнаты, вокруг овального стола под опаловым шаром лампы сидело человек восемь; в
конце стола — патрон,
рядом с ним — белогрудый, накрахмаленный Прейс, а по другую сторону — Кутузов в тужурке инженера путей сообщения.
— Женщина лежала
рядом с каким-то бревном, а голова ее высунулась за
конец бревна, и на голову ей ставили ноги. И втоптали. Дайте мне чаю…
Расцеловав подруг, Сомова села
рядом с Климом, отирая потное лицо свое
концом головного платка, ощупывая Самгина веселым взглядом.
На него смотрели человек пятнадцать, рассеянных по комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза
концом головного платка. Самгин сел
рядом с человеком, согнувшимся на стуле, опираясь локтями о колена, охватив голову ладонями.
В эту минуту явилась необходимость посетить уборную, она помещалась в
конце коридора, за кухней,
рядом с комнатой для прислуги. Самгин поискал в столовой свечу, не нашел и отправился, держа коробку спичек в руках. В коридоре кто-то возился, сопел, и это было так неожиданно, что Самгин, уронив спички, крикнул...
Он шел и смотрел, как вырастают казармы; они строились тремя корпусами в форме трапеции, средний был доведен почти до
конца, каменщики выкладывали последние
ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки в красных и синих рубахах, в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину лесов нагруженные кирпичами рабочие.
Постепенно сквозь шум пробивался и преодолевал его плачущий, визгливый голос, он притекал с
конца стола, от человека, который, накачиваясь, стоял
рядом с хозяйкой, — тощий человек во фраке, с лысой головой в форме яйца, носатый, с острой серой бородкой, — и, потрясая рукой над ее крашеными волосами, размахивая салфеткой в другой руке, он кричал...
Дойдя до
конца проспекта, он увидал, что выход ко дворцу прегражден двумя
рядами мелких солдат. Толпа придвинула Самгина вплоть к солдатам, он остановился с края фронта, внимательно разглядывая пехотинцев, очень захудалых, несчастненьких. Было их, вероятно, меньше двух сотен, левый фланг упирался в стену здания на углу Невского, правый — в решетку сквера. Что они могли сделать против нескольких тысяч людей, стоявших на всем протяжении от Невского до Исакиевской площади?
Около полудня в
конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий —
рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал, что толстому господину Пуанкаре следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
Дерсу взял палочку, застругал ее и воткнул в землю;
рядом с нею он воткнул прутик, согнул его и надломленный
конец направил в ту сторону, куда надо идти.
Мы шли в середине, старики
рядом, а молодежь бежала по сторонам, увлекаясь следами выдр, лисиц и зайцев. На
конце поляны инородцы остановились и пропустили меня вперед.
Да вы скажите толком, куда; а то как же без
ряды ехать, а какой
конец, неизвестно».
Разум, мысль на
конце — это заключение; все начинается тупостью новорожденного; возможность и стремление лежат в нем, но, прежде чем он дойдет до развития и сознания, он подвергается
ряду внешних и внутренних влияний, отклонений, остановок.
Недели с три каждый день я, не разгибая спины, мучился часа по два сряду, покуда наконец не достиг кой-каких результатов. Перо вертелось уже не так сильно; рука почти не ерзала по столу; клякс становилось меньше;
ряд палок уже не представлял собой расшатавшейся изгороди, а шел довольно ровно. Словом сказать, я уже начал мечтать о копировании палок с закругленными
концами.
Словом сказать, постепенно подкрадывается лето, а вместе с ним и бесконечный
ряд дней, в течение которых Арсению Потапычу, по примеру прошлого года, придется разрешать мучительную загадку, свершит он или не свершит, сведет ли
концы с
концами или не сведет.
«Кулаковкой» назывался не один дом, а
ряд домов в огромном владении Кулакова между Хитровской площадью и Свиньинским переулком. Лицевой дом, выходивший узким
концом на площадь, звали «Утюгом». Мрачнейший за ним
ряд трехэтажных зловонных корпусов звался «Сухой овраг», а все вместе — «Свиной дом». Он принадлежал известному коллекционеру Свиньину. По нему и переулок назвали. Отсюда и кличка обитателей: «утюги» и «волки Сухого оврага».
Продолжением этого сада до Путинковского проезда была в те времена грязная Сенная площадь, на которую выходил
ряд домов от Екатерининской больницы до Малой Дмитровки, а на другом ее
конце,
рядом со Страстным монастырем, был большой дом С. П. Нарышкиной. В шестидесятых годах Нарышкина купила Сенную площадь, рассадила на ней сад и подарила его городу, который и назвал это место Нарышкинским сквером.
Там, где до 1918 года было здание гостиницы «Националь», в
конце прошлого века стоял дом постройки допетровских времен, принадлежавший Фирсанову, и в нижнем этаже его был излюбленный палаточными торговцами Охотного
ряда трактир «Балаклава» Егора Круглова.
В передний
конец он бежал
рядом с другими на оброти.
Охватившая весь край хлебная горячка сказывалась в целом
ряде таких жертв, другие стояли уже на очереди, а третьи готовились к неизбежному
концу.
История лишь в том случае имеет смысл, если будет
конец истории, если будет в
конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности, если весь хронологический
ряд истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место.
В том, что ссыльные не вступают в законный брак, часто бывают виноваты также несовершенства статейных списков, создающие в каждом отдельном случае целый
ряд всяких формальностей, томительных, во вкусе старинной волокиты, ведущих к тому лишь, что ссыльный, истратившись на писарей, гербовые марки и телеграммы, в
конце концов безнадежно машет рукой и решает, что законной семьи у него не быть.
И тут положены
рядом певец и рыцарь, коим по честным
конце незаводная и вечная слава во веки аминь…»
Ну, любезная моя племянница, с трехвершковою твоею ножкою стань с ними
рядом, и бегите взапуски; кто скорее достигнет высокой березы, по
конец луга стоящей?
В
конце улицы красным пятном выделялись кирпичные стены бывшей каторги, а
рядом громадное покосившееся бревенчатое здание «пьяной конторы».
Обедали все свои. В дальнем
конце стола скромно поместилась Таисья, а с ней
рядом какой-то таинственный старец Кирилл. Этот последний в своем темном раскольничьем полукафтанье и с подстриженными по-раскольничьи на лбу волосами невольно бросался в глаза. Широкое, скуластое лицо, обросшее густою бородой, с плутоватыми темными глазками и приплюснутым татарским носом, было типично само по себе, а пробивавшаяся в темных волосах седина придавала ему какое-то иконное благообразие.
Понятно, в
конце концов случилось то, что должно было случиться. Видя в перспективе целый
ряд голодных дней, а в глубине их — темный ужас неизвестного будущего, Любка согласилась. на очень учтивое приглашение какого-то приличного маленького старичка, важного, седенького, хорошо одетого и корректного. За этот позор Любка получила рубль, но не смела протестовать: прежняя жизнь в доме совсем вытравила в ней личную инициативу, подвижность и энергию. Потом несколько раз подряд он и совсем ничего не заплатил.
В почти совершенно еще темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и старика Захаревского. Вскоре после того пришла и Юлия. Она стала
рядом с отцом и заметно была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к
концу заутрени. Когда наши путники, отслушав службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане росы.
Таким образом, он прочитал мне целый
ряд «записок», в которых, с государственной точки зрения, мужик выказывался опутанным такою сетью всевозможных опасностей, что если б из тех же «записок» не явствовало, что, в лице моего собеседника, мужик всегда найдет себе верную и скорую помощь, а следовательно, до
конца погибнуть не может, то мне сделалось бы страшно.
Как бы, вместо"
конца"-то, не прийти к самому ужаснейшему из всех «начал»: к началу целого
ряда процессов, которые могут отравить всю жизнь?
Возьмите промышленность, науку, искусство — везде казовые
концы, которыми мы любуемся, выкупаются целым
рядом жертв.
Перекрестов,
рядом с этим вымирающим типом помпадурства, являлся настоящим homo novus; в качестве представителя русской прессы он не только из
конца в
конец обрыскал свое отечество, но исколесил Европу и даже сделал несколько кругосветных путешествий.
Родиона Антоныча насильно уложили
рядом с Лаптевым и заставили зацепить ногой барскую ногу. Бедный Ришелье только сотворил про себя молитву и даже закрыл глаза со страху. Лаптев был сильнее в ногах Прейна, но как ни старался и ни надувался, — в
конце концов оказался побежденным, хотя Родион Антоныч и не поставил его на голову.
Рядом с ним стояла жена. Часто моргая глазами, она вытирала нос
концом платка. Самойлов взял бороду в руку и продолжал, глядя в пол...
Действительно, приехавши в
конце августа прямо в Париж, я подумал, что ошибкой очутился в Москве, в Охотном
ряду. Там тоже живут благополучные люди, а известно, что никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как благополучный человек.
Еще в 1871 году, когда я шел в бурлацкой лямке, немало мы схоронили в прибрежных песках Волги умерших
рядом с нами товарищей, бурлаков, а придя в Рыбинск и работая
конец лета на пристани, в артели крючников, которые умирали тут же, среди нас, на берегу десятками и трупы которых по ночам отвозили в переполненных лодках хоронить на песчаный остров, — я немало повидал холерных ужасов.
Балалайкина, наконец, привезли, и мы могли приступить к обеду. Жених и невеста, по обычаю, сели
рядом, Глумов поместился подле невесты (он даже изумления не выказая, когда я ему сообщил о желании Фаинушки), я — подле жениха. Против нас сел злополучный меняло, имея по бокам посаженых отцов. Прочие гости разместились как попало, только Редедя отвел себе место на самом
конце стола и почти не сидел, а стоял и, распростерши руки, командовал армией менял, прислуживавших за столом.
За этими воспоминаниями начинался
ряд других. В них выдающуюся роль играл постоялый двор, уже совсем вонючий, с промерзающими зимой стенами, с колеблющимися полами, с дощатою перегородкой, из щелей которой выглядывали глянцевитые животы клопов. Пьяные и драчливые ночи; проезжие помещики, торопливо вынимающие из тощих бумажников зелененькую; хваты-купцы, подбадривающие «актерок» чуть не с нагайкой в руках. А наутро головная боль, тошнота и тоска, тоска без
конца. В заключение — Головлево…
Иногда я употреблял слова из книг Смурого; в одной из них, без начала и
конца, было сказано: «Собственно говоря, никто не изобрел пороха; как всегда, он явился в
конце длинного
ряда мелких наблюдений и открытий».
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой тишине, без шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного
конца жизни.
Арина Васильевна поместилась на другом
конце канапе,
рядом с сыном; кругом сели сестры с мужьями.
Комиссионер вскочил на сиденье
рядом с возницей, экипаж тронулся, побежавшие сзади оборванцы отстали, и, проводив взглядом умчавшуюся по мостовой пыль, я подумал, как думал неоднократно, что передо мной, может быть, снова мелькнул
конец нити, ведущей к клубку.
Я выбрал эту улицу из-за выгоды ее восхождения в глубь и в верх города, расположенного
рядом террас, так как здесь, в
конце каждого квартала, находилось несколько ступеней из плитняка, отчего автомобили и громоздкие карнавальные экипажи не могли двигаться; но не один я искал такого преимущества.
В это время мы поднялись во второй этаж и шли по тесному коридору, с выходом на стеклянную галерею слева. Направо я увидел
ряд дверей — четыре или пять, — разделенных неправильными промежутками. Я остановил женщину. Толстая крикливая особа лет сорока, с повязанной платком головой и щеткой в руках, узнав, что мы справляемся, дома ли Гез, бешено показала на противоположную дверь в дальнем
конце.
Тут и голод, и холод, и пьянство с голода и холода, и бесконечный
ряд неудач, и неудовлетворенная жажда жить по-человечески, — все это доводит до преждевременного
конца.
К
концу того же дня Литвинов подъезжал к Татьяниной деревне. Домик, где жила бывшая его невеста, стоял на холме, над небольшой речкой, посреди недавно разведенного сада. Домик тоже был новенький, только что построенный, и далеко виднелся через речку и поле. Литвинову он открылся версты за две с своим острым мезонином и
рядом окошек, ярко рдевших на вечернем солнце.